"Степь да степь кругом...". Впервые вижу за окнами паровоза цветущую пустыню. Зеленые, желтые, фиолетовые краски сменяют друг друга... Пройдет всего месяц, и беспощадное солнце выкрасит все в пыльно-коричневый цвет, но пока жизнь торжествует!

А позади уже сутки пути и тысяча двести километров убегающих в никуда блестящих стальных полос. Позади осточертевшая Москва, ее цветущие пригороды, полупустые вокзалы маленьких городов. Позади и шумный перрон Волгограда и абрикосовый запах дач Вишневой балки, плотина Волжской ГЭС и сама Волга, до неприличия непохожая из разных окон вагона. Слева - тихая и бескрайняя гладь до самого горизонта, подступающая почти к самим путям; слева и намного ниже - бурлящий поток, не замерзающий даже в самую лютую стужу на протяжении нескольких километров. А вы говорите - Н20! Нет, не такая простая кислород-водородная сила лежит в великой русской реке; нет, здесь все намного сложнее. Создается даже впечатление, что река бунтует против рукотворной перемычки, воздвигнутой много лет назад во ознаменование победы разума. Бунтует всеми своими ипостасями. И клубами пыли на выходе турбин, и перемолотой в клочья мелкой рыбой, которая уже почти не показывается на поверхности, и безуспешными попытками осетров и прочей рыбы пробиться вверх по течению на нерест (не смешно: большинство рыбы в Волгоград завозят из Астрахани, а остальную - с Дона). Что делаем мы с тобой, мать-природа, сами не ведаем. Боимся тебя, поглощая таблетки и моя руки с антибактериальным мылом, ища укрытия в железобетонных коробках городов и зачастую не зная, как вести себя в тебе...

***

"Эх, дорога, пыль да туман, холода, тревоги, да степной бурьян...". Проносится за окном станция "Солончак". Отсюда отходит ветка на озеро Баскунчак, "всесоюзную солонку", как его еще называют. Вообще весь этот край пропитан солью, это же бывшее дно одного из древних морей, на память от которого нам остались лишь Арал да Каспий. И огромные соляные пустыни. И если в основном здесь лишь те же солончаки, то кое-где и настоящие соляные равнины, созданные человеком. Как, например, вокруг Аральского моря, обесточенного Каракумским каналом, или в заливе Кара-Богаз-Гол, ныне ядовитом напоминании одного из бесчисленных непродуманных экспериментов человека.

Опять пустыня. Высовываюсь в окно, жадно ловлю встречный воздух. В поезде можно вообще не есть, только дышать, как в Париже. Вдалеке пасется стадо местных сайгаков. Проносится мимо малюсенький хутор. Летом он станет местным оазисом. Вся местность усеяна корявыми колючками, покрытыми фиолетово-сиреневыми гроздьями. Не ясно только - цветы это, листья или просто мухи такие. Вдаль уходят шеренги телеграфных столбов. "Знать не можешь доли своей - может, крылья сложишь в глубине полей..."

***

Подъезжаем. Сначала на горизонте вырисовываются мрачно-желтое зарево. Не удивляйтесь, что до самой Астрахани еще больше двух часов - то в ночи полыхает фитилями сжигаемых попутных газов Астраханский газоконденсатный комплекс. При более тщательном изучении зарево распадается на мириады отдельных огней. Сейчас не видно, но при свете дня с железной дороги издалека видать еще и десять труб газоперерабатывающего завода - единственного, по сути, предприятия области, приносящего прибыль. Через десятки больших и маленьких, судоходных и не очень речек проложили свой путь к месторождению и обратно вереницы вахтовых автобусов. Перемигивая друг другу, мчатся они в ночь, параллельно и навстречу нам.

Остановка "Аксарайск". Земля, пропахшая древностью. Недалеко отсюда велись раскопки столицы Орды - Сарай-Бату. Когда много позже татаро-монгольского ига царь Русский номер такой-то повелел поставить морскую крепость на Каспийском море, для строительства, недолго думая, приспособили кирпич именно этого разрушенного города. И было это лет этак четыреста назад. С тех пор много воды утекло, десятки войн, бесконечное количество прочих земных и небесных катаклизмов сотрясали землю русскую. А Кремль белокаменный стоит по сей день незыблемый. Те здания, что построили внутри него уже в веке нынешнем, успели развалиться, а еще лет через десять и следов от их стен не останется. Да, умели раньше строить!

Чаще и чаще мелькают мосты. Дельта Волги: огромные пространства, причудливо изрезанные многочисленными рукавами, протоками, ериками и озерами-старицами. Чу! Стоп, паровоз! Приехали!

***

Меня встречает Костя, друг детства, одноклассник и вообще очень хороший человек. Ловим тачку, едем к нему. Время уже не детское - почти одиннадцать. Подходя к дому, звоню с мобильного другому товарищу, Сане. Проверка связи, ни дать ни взять!

Встречаемся, уходим до двух ночи в глухое застолье. Смотрим школьные фотографии, они мне рассказывают понемногу об остальных. Кто где, как всегда. Сам Костя - юрист, заканчивает учебу и работает в антимонопольном управлении. Саня - "корабельных дел мастер", тоже через полгода выходит в открытое плавание. Полтора года учился - практиковался в Питере. Воспоминаний - куча. У всех. Хорошо сидим! Выходим согнать хмель, сгоняем долго и тщательно, за разговором время летит быстро. Провожаем Саню, потом и сами идем до дому. Спешат встречной дорогой другие поздние пташки. Стайка девушек вполне насущного возраста. Причем путь держат отнюдь не домой, а к трассе. Мрачно шучу, дескать, куда же в такую рань спешить, как не на работу. Ну и действительно: что делать в городе, где и полумиллиона жителей нет, ночью в три часа. В любом случае, неважно.

Дома у Кости моментально уснуть не получается - на бреющем заходе атакуют эскадрильи комаров. Настоящая напасть города. Почти во всех домах подвалы заболочены. Есть единственное средство борьбы с ними - пылесос! Применять единовременно спустя два-три часа после отбоя. Они к тому моменту уже отобедавши мирно спят в углах комнат. Приятного аппетита, с легким паром, всех вам благ.... жж-ж-жж-ж. Ловко собираешь мясистые гроздья кровопийц. И так каждый день J

В конце концов заворачиваюсь в простыню с головой и отдаюсь в лапы Морфея. Ненадолго. Из сонного царства меня вырывает глас невесть откуда взявшегося здесь пупугая. Тьфу, петуха! Приснится же такое! - успокаиваю себя и снова проваливаюсь в мир грез. Там отчаянно пусто, и лишь в семь часов надрывно пиликает мобильник. Ну, этого зверя я приструняю одной правой, и сплю дальше. В восемь очередные петушиные вопли выводят из прострации окончательно. Встаю и попадаю прямиком в тапочки. Для облика Обломова только халата не хватает. Душ, зарядка, короткие сборы - и та же вчерашняя компания о трех головах стремглав несется в город. План-минимум: облазить центр города и набережную. План-максимум: открытие купального сезона. Впрочем, трофейный барометр на отметке "Reign" и вскоре набежавшая туча делают свое мокрое дело. Становится холодно и от плана-максимума отказываемся. Короткими перебежками добираемся от центра до набережной. Там дождь ненадолго отпускает. Фотографируемся. Доходим до пристани, где наобум возникает идея махнуть на кораблике пару остановок. Сказано - сделано! С толпой людей, не знавших о "Reign" показаниях и посему заранее собравшихся в пойму на шашлыки, сначала прячемся от дождя на дебаркадере, потом забиваемся в катер "Москва-133".

Матросы отдают концы, выглядывает ярило и нам на верхней палубе делается очень хорошо. На радостях настукиваю мобильником телеграмму в Швейцарию однокурснику Вовчику: "Am now over the Volga on «Moscow» boat" - пусть не хвастает, что по выходным катается на кораблике по Женевскому озеру. Ответа, впрочем, нет. Ну да ладно. Меж тем пухлый местный купец по соседству интересуется, неужели у меня телефон работает на середине Волги?

- Без проблем, - говорю!

- Жи-Эс-Эм?

- Да.

- Странно, - замечает он и молча глядит в табло своего аппарата.

Первая пристань. Тепло, светло и мух ветром сдуло. Негласно решаем плыть дальше. Природа такому явно не рада и протыкает нас новой тучей. Дождя нет, но все равно становится тоскливо. Путь до следующей пристани становится бесконечно долгим. Ноет мочевой пузырь, губы дрожат, горло требует чего погорячей. Жестом фокусника в Антарктиде растираю посиневшие нос и уши. Пристань. Сходим, ловим маршрутку и едем обратно в центр. Понемногу согреваемся, осматриваем захолустье левосторонней части Астрахани. Здесь сплошной развал, и особенно удушающим кажется зрелище амбарных замков на дверях некогда преуспевавшего ресторана "Романтик".

Через двадцать минут мы уже снова в центре. Идем сначала на тот же дебаркадер в поисках сосудов для малой нужды. После чего чинно присаживаемся на пристани у кафе, заказываем по двойной дозе, стакану сока и лимон. Жизнь снова весело струится по жилам.

Заходим в кремль, сетуем, что закрыт выход на крепостную стену, фотографируемся на лобном месте и у Успенского собора. Раньше там был музей искусств, теперь - храм. Заходим. Стоим несколько минут молча. Ребята крестятся, я лишь пытаюсь поражаться мрачно нависающим над головой сводам.

Заканчиваем свой поход у лебединого озера. По дороге туда Саня находит две копейки образца 61-го года, отдает мне и я бросаю ее в воду.

Монета кувыркается и всплеском брызг привлекает внимание двух величавых белых птиц, которые явно не прочь пообедать. Убедившись в напрасности ожиданий, лебеди плывут к своему домику. Мы же сворачиваемся и едем на троллейбусе домой. Заходим к Сане, разглядываем его трофеи и фотографии. Прощаемся, идем к Косте. Обедаем. Я быстренько сворачиваюсь и мы вдвоем бежим на поезд. Вот, собственно, и все. Паровоз увозит меня в Волгоград. Немного грустно - "... я до сих пор не умею прощаться с теми, кого я любил...". Конец отчета.

***

Часа в два ночи просыпаюсь с дрожащими руками и стучащими зубами. Натягиваю поверх одеяло, добрым словом вспоминаю армейские палатки. Полпятого в купе стучит проводница. Пора вставать, подъезжаем. Высунутый из-под одеяла орган чувств мгновенно сигнализирует - холодно. И это еще мягко сказано. Соскакиваю. Натягиваю штаны и безрукавку. Зуб на зуб не попадает. Наливаю кипяток, пью чай, сжимая стакан трясущимися пальцами. Иду в соседнее пустое купе, в котором накануне писал предыдущую часть повествования, делаю зарядку. Вспоминаю армейские сборы еще более добрым словом. Тем временем уже вокзал. Хорошо, что встречает отец с машиной. На улице всего плюс четыре. Да, думаю, вот тебе и жаркие страны. Можно сколь угодно долго рассказывать о том, что мысль материальна, и дело-то наверное и не в том, правда это или нет - никакие мысленные усилия не спасут человека в одной футболке в такой ситуации. А теплая куртка спасет! И действительно спасает!


Tag, Москва-Астрахань-Волгоград, 29 апреля - 4 мая 2000