Сначала я столкнулся с этими людьми в условиях напряженной работы над внедрением в банке финансово-аналитических продуктов. Знал, конечно, что они с ФУПМа, и что закончили факультет примерно тогда, когда я только поступил. Ни тогда, ни позже, уже уволившись, я и подумать не мог, до чего же интереснейшие истории с ними происходили в бытность студентами. Тем сильнее было мое удивление, когда Майк, также студент ФУПМа и также работавший тогда вместе с нами, прислал ссылку на живой журнал Андроника. Перечитав все истории с живейшим интересом, я попросил автора разрешения перепечатать их на страницах ФУПМ ВИКЛИ. Разрешение было дано. Встречайте первые пять историй!


Источник: ЖЖ Андроника

1. Имя Яго

Не имя красит человека, но иное прозвище может сделать жизнь своего владельца интересней и веселее.

Никто не знает доподлинно, каким образом Егор Липчинский заслужил прозвание, навеки опозоренное В.Шекспиром. (Должен сразу оговориться, что характер и моральные качества нашего Яги не имеют ничего общего со свойствами злодея, разрушившего ячейку здорового венецианского общества в известной пиесе). Есть предположение, что причиной тому было созвучие его имени, данного родителями, с героем одной в меру дурацкой миниатюры СТЭМ ФОПФ. Так или иначе, оно пристало к Егору так, что банный лист отдыхает. Поскольку иначе его практически никто не называл, нередко находились люди, считавшие, что это его настоящее имя.

Одна моя знакомая, после знакомства с Ягой шепотом спросила меня: «А Яго еврей?». Я ответил ей, что компрометирующей информации о его происхождении у меня нет, а в душе его видел неоднократно, и ничего такого не заметил. «А почему у него тогда имя еврейское?» - поинтересовалась любознательная девушка.

Некая маленькая девочка, когда ей представили Ягу, была слегка озадачена странным именем дяди, но потом, просветлев лицом, радостно сказала: «Он муж бабы Яги, да?»

Однажды, когда я в одиночестве слушал в комнате Яги «Лед зепеллин», дверь распахнулась и в помещение нетвердой походкой вошел известный в наших краях персонаж Ваня Евтушенко.
Он обвел мутным взглядом комнату, узрел меня и, собравшись с разбежавшимися мыслями, спросил:
- А где этот…Иегова?
Я не сразу понял сути сего глубокого вопроса. Ваня, видимо сообразив, что сказал что-то не то, поправился:
- Вернее, … Яхве!
И тут же уже в отчаяньи возопил:
- Где Ягайло?!
Наконец, я понял, но, признаться, не очень обрадовался, и мягко поинтересовался:
- А зачем тебе Яго?
Тут Ваня задумался, и как эхо повторил:
- Действительно, зачем мне Яго?
И также в раздумьи вышел из комнаты.


2. Яго и электрик

Как известно, встречают человека по одежке, но провожают по матушке. Однако и хорошему человеку во избежание недоразумений не следует совсем уж пренебрегать общепринятыми правилами. Ибо не всякий настолько мудр, чтобы узреть за устрашающим видом доброе сердце и честные намеренья.

Внешность Яги и сейчас может неподготовленного человека озадачить, а году в восемьдесят девятом это, вообще, было нечто. Как и в случае с именем, родители никакими странностями внешность Яги не наградили. Все они исключительно «рукотворные», если так можно выразиться. Я знал (в смысле – видел) Ягу еще на первом курсе. Тогда его особенностью была только шапка кудрявых волос. Когда мы, непосредственно, познакомились с ним уже в воинской части, он был одет и обрит как все. Но сразу же по возвращении из армии, Яго отпустил длинные волосы, перестал бриться, надел сандалии на босу ногу, в которых ходил до первого снега, и вязаную фуфайку без рукавов с глубоким вырезом на груди, которая надевалась поверх майки.

Завершала эту феерическую картину деревянная флейта, висевшая у него на груди на манер хипповской феньки. При этом флейта играла вовсе не (не только) декоративную роль. Периодически он в нее достаточно мелодично гудел. На втором курсе вдохновение накатывало на него даже на лекциях. Не один мирно спавший студент проснулся по звуки «Города золотого» в его исполнении.

Это была, так сказать, парадная экипировка. В общаге Яго облачался в длинный халат. Цвет халата я забыл, что, в общем-то, неудивительно. Дело в том, что от интенсивной носки, он со временем утратил большую часть своей вещественной сущности, и курсу к четвертому превратился практически в чистую идею. Больше всего к тому времени Ягин халат напоминал карту территорий Южного Вьетнама, контролируемых сайгонскими властями в разгар партизанской войны. То есть имели место швы, вокруг которых где на сантиметр, где на два был какой-то намек на ткань. Во всех остальных местах виднелось мужественное тело Яги.

Однажды, когда я на полуптичьих правах обитал в Ягиной комнате, ВПС проснулся рано утром (часов в 9 утра) от шебуршения в комнате. Яго пришел с машины. Готовясь к отбою, он разоблачился, и, надев домашний костюм, отправился чистить зубы. Изможденная ночными оргиями общага спала сном коллективного праведника. Не было слышно ничего, кроме удаляющегося шарканья Ягиных сандалий.

Когда звуки шагов уже почти затихли, я вдруг услышал жуткий грохот из конца коридора. Затем на пару минут воцарилась тишина, и опять раздалось шарканье, но на этот раз уже приближающееся.

Наконец, Яго вошел в комнату, и я его спросил, что случилось.
- Да, понимаешь, заворачиваю я за угол, и наталкиваюсь на стремянку с электриком.
- Так чего, ты его сбил, что ли?- уточнил я.
- Да нет, просто, он на меня посмотрел,…- Яго развел руками,- И упал.


3. Исторический материализм.

Истинное знание не ищет легких путей.

Как-то раз, году эдак в 91, в той же комнате сидели несколько молодых людей, включая меня, и неторопливо обсуждали последние волнения Литвы и поддержку «Саюдиса» злокозненными поляками.

- Да, - сказал уже неупомню кто, - А ведь было время, когда мы все вместе, плечом, понимаешь, к плечу, били немцев.
- Ага, Грюнвальдская битва,- блеснул познаниями Тошик.
- Ну, вспомнили, – хмыкнул я, - Это ж веке в 13 было!
- Не, по-моему, все-таки в 14, - поправил меня «непомнюкто».
И тут из-за занавески раздался устало-назидательный голос лежащего на кровати Яги:
- Грюнвальдская битва была в 1410 году.
Посрамленные Ягиной эрудицией, мои собеседники скоро разошлись по своим комнатам. Я же полюбопытствовал у Яги, доселе в особого интересе к истории Восточной Европы не замеченного, откуда ноги растут.

Яго хихикнул и рассказал:
- Пьянствовал я тут с одним поляком. Продолжалось это дело долго, в разных местах и в разном составе. В конце концов, я обнаружил, что мы с ним сидим совсем одни и пьем какую-то мутную бурду. Я у него интересуюсь, мол, а чего же мы такое, типа, употребляем-то?
А он мне: «Да ты что - это чистый продукт! Вот рецепт: берешь килограмм изюма, четыре кило сахара, и 10 литров воды…» и дальше какую-то хитрую технологию завернул, точно не помню.
«А запоминается, говорит, следующим образм: Грюнвальдская битва была в 1410 году, так? Значит 1-4-10. Очень просто.»

Вот так, - закончил Яго, - я и запомнил на всю жизнь, в каком году была Грюнвальдская битва.


4. Яго и Седой

Попадая в общество людей чуждой тебе культуры, следует с великой осторожностью применять свой собственный опыт, имея в виду, что получен он в другом месте и при иных обстоятельствах.

На втором курсе я обитал в одной комнате с двумя своими одногруппниками.
Компания у нас была точь-в-точь для анекдота: я – русский, веселый и безалаберный еврей Сашка Седой, и ученый татарин Айрат, в то время самый серьезный и ответственный из нас троих. Межнациональные проблемы нас особо не мучили. Больше всего на эту тему шутил Сашка, рассказывая нам анекдоты про евреев, и называя Айрата «сыном не нашего Бога», намекая на наше с ним братство в общем потенциальном поклонении Иегове.

С Ягой Сашка познакомился, когда тот как-то раз зашел меня навестить. Как это бывало, практически, со всеми, Седой проникся к Яге глубокой симпатией, и на второй или третий день знакомства предложил совместное написание какой-то жуткой программы – то ли архиватора, то ли супервируса, который должен был сделать Ягу и Седого сказочными богачами – точно не помню.

Однажды к Седому уприехал из Москвы его двоюродный брат Маратик, примажоренный, но, в общем-то, нормальный парень, не слишком знакомый с нравами общаги. Когда Маратик с Седым сидели на кровати, и мирно обсуждали свои родственные дела, неожиданно дверь распахнулась от удара ноги, и в комнату вломился Яго. Еще входя, он протянул десницу в сторону Седого и торжественно заявил:
- Седой, б..! ……… …… … ……. ….!
Лицо Седого потемнело. Опустив голову, сжав кулаки, и глядя изподлобья на Ягу, он стал медленно подниматься с кровати, сопровождая свое угрожающее вставание воплем:
- Волосатый! …….. ….. ……… ….!

Бедный Маратик побледнел почти до бумажного колера. Он вжался, насколько это было возможно в кровать, со страхом ожидая неминуемой после такого предисловия кровавой бойни.
- Успокойся, Маратик, - ласково сказал ему мудрый Айрат, - Это они поздоровались.


5. Абитуры.

Даже самый простой эксперимент требует строгого учета всех сопутствующих обстоятельств, иначе даже при кажущейся скрупулезности его проведения можно легко прийти к совершенно неверным выводам.

Конец июня какого-то года. В студгородке остались только пересдатчики. Приличные студенты разъехались по домам, а их лежбища временно заняли абитурьенты.

Захожу я как-то к Яге.
Вижу за столом его и двух озадаченных абитуров.
- Вот скажи мне, только честно, - говорит Яго, - зачем ты поступил на Физтех?
Ну что я мог сказать? Впереди у меня было две пересдачи, и почти гарантированный вылет из института. Я хватился за голову всеми верхними конечностями и простонал:
- Господи, зачем я поступил на физтех!?…
- Вот видите, - обернулся Яго к абитурам, - Не могут же пять человек подряд случайно сказать одно и то же! Мой Вам совет, ребята: бегите отсюда, пока не поздно.